Добрый человек из Сезуана

Юрий Бутусов, поставив одну из самых сложных пьес Брехта в новом переводе Егора Перегудова, словно вернул ее к истокам: уйдя и от социалистического пафоса 40-х, и от диссидентского бунтарства постановки Таганки 60-х годов, он снова открыл в ней драматическую притчу о сущности человека.

 

Спектакль лишён примет времени и места – это не китайский Сычуань, а просто богом заброшенная деревня на краю Вселенной, возможная в любой стране и в любом столетии, а может и в самом конце времён. Это подчеркивает сценографию Александра Шишкина, который оставил сцену практически голой, лишь завалив ее приметами человеческого быта: брошенными велосипедами, никуда не ведущими дверями, стульями, ящиками и голыми бесприютными деревьями.

 

Впрочем, как выясняется, боги как раз этот уголок не забыли: однажды они, вернее она (трёх брехтовских богов играет одна хрупкая Анастасия Лебедева) спускается с небес и ищет помощи у смертных. Единственная, кто соглашается приютить её – нелепая безалаберная проститутка Шен Те (Александра Урсуляк). Божественная благодарность оборачивается неожиданными испытаниями для девушки, проявившей доброту. В финале спектакля мы увидим совсем иную героиню, не похожую на ту наивную и отзывчивую Шен Те.

 

Под оригинальную музыку брехтовского соавтора Пауля Дессау, которую практически без остановок на сцене вживую исполняет ансамбль, актёры даже не играют, а вытанцовывают и пропевают  (зонги и целые фрагменты текста звучат на немецком) в стиле кабаре грустную историю о том, что невозможно остаться в нашем мире безукоризненно-добрым человеком.

 

Перепробовав всё, даже превратившись в жестокого «кузена» Шуй Та, чтобы защитить себя, Шен Те будет яростно требовать от богов, чтобы они уничтожили всех злых людей и помогли добрым. Но это так не работает – добро и зло, как инь и ян, сливаются в каждом из нас: да и Шен Те к концу пути превращается в жутковатый микс из придуманного ей злобного «кузена» и прежней, доброй себя.

 

Когда даже боги отворачиваются от Шен Те, единственные, у кого она ищет спасения – зрители в зале, в который она бросает последнее отчаянное «Помогите!» 

 

Но в зале к этому душераздирающему финалу уж точно должен найтись хотя бы один человек, сердце которого дрогнет, и он захочет протянуть героине руку помощи. Ведь, как писал Брехт, «мир больше не может оставаться таким, как есть, если в нем не найдётся хотя бы один добрый человек».

Гениальный брехтовский сюжет о доброй Шен Те, которая придумала злого брата Шуи Та, чтобы защитить себя от бед, стал для режиссера еще одним поводом поговорить о мире, в котором добро и зло давно не различимы, в котором немощные боги (хрупкая богинька) раздавлены так же, как и люди, яростно кричащие о своей беде.

В спектакле возникает мотив, который ему становится важен: только яростная, бесстрашная битва человека за самого себя в сумрачном, наползающем со всех сторон море бед, и есть смысл существования, по Бутусову. Так, по крайней мере, ведет себя главная героиня. Шен Те, добрый человек из Сезуана, в исполнении Александры Урсуляк.

Раскованная, ничего не боящаяся, виртуозная в пластике и вокале, поющая зонги, точно она только что из Берлина, резко сменяющая маски и сквозь размазанный от слез грим яростно глядящая прямо в зал, она – пульсирующее сердце всего этого сложного, без привычных для Бутусова аттракционов, спектакля.

 

Бутусов ставит именно притчу о мире, утратившем системы координат, и главное – в том, как это сделано. Как выглядит, звучит и дышит. Художник Александр Шишкин обнажает мрачные внутренности сценической коробки. Приглушает свет, выхватывая из мрака лишь отдельные детали и отдельных героев, отчего на происходящее ложится отсвет вселенской ночлежки, нашего горьковского «На дне». Проецирует на экран огромные портреты милых детишек-близнецов, еще не ведающих о том, как им придется поделить в этом мире функции добра и зла. «Сажает» на сцене голые сухие деревья, не дающие зелени и тени.

Партитура Пауля Дессау звучит вживую, она не только в зонгах, она насыщает действие тревожными звуками, почти лишенными гармонии. Зонги звучат на немецком языке, русский перевод бежит красной светящейся строкой перевода. И пока глаз ловит их прямое содержание, душа смущается от тоскливых и отчаянных звуков человеческих голосов.

 

Александра Урсуляк работает так, словно за последним словом в пьесе должна обрушиться на пол и умереть от изнеможения: полное физическое присутствие на сцене, отсутствие экономности, все как в последний раз.

Премия «Золотая Маска» 2014 года:

Номинации на премию «Золотая Маска»: